Чистое золото в свинцовые годы

Чего можно достичь даже в сложные времена

Джон Шейн

У меня до сих пор хранится экземпляр журнала, выпущенного британской газетой The Observer, который я купил в лондонском аэропорту в воскресенье, 18 июня 1978 года, по пути на ретрит с Чогьялом Намкаем Норбу.

В журнале была большая статья со множеством иллюстраций под заголовком «Италия у последней черты». В статье подробно описывались политические волнения, охватившие страну, куда я направлялся.

Этот неспокойный период политических потрясений в Италии известен как Anni di Piombo — «свинцовые семидесятые».

Свинцовые времена

«Свинцовые семидесятые» — это период социально-политических волнений в Италии с 1968 по 1988 год, ознаменовавшийся политическим терроризмом со стороны как ультралевых, так и ультраправых. Этот период продолжался до середины 1980-х гг. За это время по политическим мотивам было убито 428 человек.

Ультралевые группировки, такие как «Красные бригады» и анархистская организация «Рабочая власть», и ультраправые группировки, такие как «Национальный авангард» и «Новый порядок» (при поддержке ультраправой тайной организации Propaganda Due), нападали друг на друга в уличных столкновениях и совершали теракты, в том числе подрывы. Целью были правительственные здания, митинги и дома противника, общественные зоны). Не останавливались они и перед убийством (судей, юристов, полицейских и военных со стороны конкурента).

В 2025 году, когда во всём мире наступили трудные времена, я вспомнил, что тогда, несмотря на всё происходящее (а происходящее тогда принимало очень серьёзный оборот), в трудные «свинцовые семидесятые» нам вместе с нашим учителем Чогьялом Намкаем Норбу удалось основать Меригар.

Я как раз был в Италии в момент зарождения Меригара в «свинцовые семидесятые». С тех времён у меня осталось много жутких воспоминаний об опасностях, с которыми мне лично, молодому иностранцу в Италии, пришлось столкнуться на заре Меригара. Хоть я ни тогда, ни потом не был связан ни с какими политическими группами, в глазах властей я «вызывал подозрения» просто потому, что был молод и связан с Дзогчен-общиной, которую тогда считали группой «нетипичной» и потому официально «подозрительной».

Я всё хотел написать для «Зеркала» статью о том, через что пришлось пройти мне и другим «первопроходцам» во время становления Меригара в «свинцовые семидесятые», но, к сожалению, из-за серьёзных проблем со здоровьем сейчас я не в том состоянии, чтобы сделать это.

В будущем я постараюсь написать такую статью и опубликовать её в «Зеркале» или на своей странице в Substack, но пока в качестве напоминания о том, чего мы как духовное сообщество можем достичь даже в трудные времена, я хотел бы поделиться с вами своей статьёй о первых днях Меригара. Эта статья была опубликована в новостном бюллетене The Merigar Letter («Меригарское письмо») в 2011 году.

У нас была возможность получать чистое золото изучения и практики даже в тяжёлые времена «свинцовых семидесятых» в Италии, когда был основан Меригар. Мы можем делать это и сегодня, когда во многих уголках мира сложилась непростая ситуация.

ДШ

(Также представляю вашему вниманию свои работы, опубликованные на платформе Substack по ссылке: https://johnshanewayofthepoet.substack.com. Если вам понравится, прошу вас подписаться на мою рассылку. Буду вам очень признателен. Спасибо!)

Радуга над огненной горой: Меригар. Начало

Джон Шейн

Статья, опубликованная в новостном бюллетене Merigar Letter в 2011 г.

В 1981 году никто из жителей городка Арчидоссо не мог себе представить, что прямо у их порога появится Тибет.

Но именно этому было суждено произойти.

Тогда в сельской Тоскане вряд ли кто задумывался о далёкой и чуть ли не мистической «Стране снегов», на протяжении многих веков спрятанной за высокими Гималаями.

В любом случае, население Италии в то время было поглощено проблемами, которые касались их лично.

В тот день мне предстояло лететь из Лондона в Пизу, чтобы осмотреть землю, где в будущем будет располагаться Меригар. Договор купли-продажи подписали всего несколькими неделями ранее. По пути к стойке регистрации на рейс я купил в киоске журналы Time и Newsweek — главной темой номера в обоих журналах были последние новости о «Красных бригадах», державших в страхе всю страну. Статьи сопровождались мрачными фотографиями разрушенных бомбами зданий и изрешечённых пулями тел в разных городах Италии. Наряду с сохраняющейся сложной ситуацией с организованной преступностью и постоянными трудностями в итальянской экономике, журналы пестрели заголовками о повсеместных политических волнениях.

В разгар этого государственного кризиса Чогьял Намкай Норбу, занимавший в то время должность преподавателя тибетского и монгольского языков и культуры в Университете Востока в Неаполе, искал место, которое должно было стать базой для растущей общины людей с разных концов света, обратившихся к нему в надежде получить от него духовные учения.

Норбу (как он разрешал называть себя тогда) и так неохотно брал на себя роль духовного учителя, предпочитал оставаться частным лицом и работал, обеспечивая семью, а уж создавать центр, подобный тем, что возникали вокруг других тибетских лам, он и подавно не хотел. «Истинный принцип учений находится внутри человека, — говорил он. — Человек — это подлинный центр».

Несмотря на это, репутация его крепла, а качество его учения было таковым, что люди продолжали обращаться к нему. Их становилось всё больше, и в какой-то момент он обнаружил, что давление, которое испытывал и он сам, и его семья, а также потребности учеников не позволяли ему бездействовать — нужно было принимать меры.

Со свойственной ему осознанностью он понимал, что официальные религиозные организации часто омрачают ту сущность, которую хотят донести, и противоречат ей. Поэтому он инстинктивно остерегался создания какой-бы то ни было организации.

Таким образом, в первые годы все ретриты, на которых он давал учения, проводились в совершенно произвольных местах, например в несезон в гостиницах и курортных отелях, арендованных на несколько недель. А однажды ретрит проходил в огромном разрушенном фермерском доме без окон и дверей в горах на севере Италии — там он давал учение о смерти и умирании, что вполне соответствовало месту. Его ученики привыкли следовать за ним из одной точки в другую, подобно кочевникам: на время ретрита обустраивали всё необходимое, а затем собирали всё и перемещались на новое место.

Возможно, лишь почувствовав, что некоторые из его учеников поняли, что за сущность его духовного учения нельзя по ошибке принимать внешние культурные атрибуты или организационную структуру, он осознал, что готов взяться за непростое дело покупки земли для нашего места, чтобы создать базу для передачи учений. В любом случае, когда после продолжительных поисков нашлось подходящее место на горе Амиата, он назвал это место гаром, чтобы ученики не забывали, почему он не хотел давать разрешение на создание центров для его учений. «Гар» в переводе с тибетского языка означает лагерь кочевников. В этом случае — Меригар, лагерь на огненной горе (гора Амиата — потухший вулкан).

Недавно Риноче сказал: «У меня никогда не было плана наперёд… Я всегда работал с обстоятельствами по мере их возникновения».

Когда мы говорим об учении Дзогчен, мы, в конце концов, говорим об учении, которое призывает нас жить в настоящем моменте, ведь это всё, что мы можем знать. Прошлое, разумеется, осталось позади и никогда не вернётся, а будущее ещё не наступило.

Такой учитель, как Чогьял Намкай Норбу, всегда остаётся в присутствии без отвлечений — благодаря такому непрерывному присутствию он может с чрезвычайной точностью решать задачи, связанные с развитием общины по всему миру, и преодолевать огромные трудности с феноменальной ясностью, терпением и усердием.

Когда в тот день в 1981 году я прилетел в аэропорт Пизы, я взял машину в прокат и впервые поехал в Арчидоссо. Объехав весь городок, я нашёл комнату в отеле Giardino и уговорил местного риэлтора, который занимался покупкой недвижимости для общины, поехать со мной в горы и показать мне купленый дом и участок.

День выдался хмурый, над горой Амиатой висели низкие тучи. По длинной грунтовой дороге мы подъехали к запертым воротами и припарковали там машины. Я перелез через ворота и, повернув за угол, увидел вдалеке что-то похожее на развалины фермерского дома.

В тот самый момент из-за туч вышло солнце, через всё небо протянулась радуга. Тут же из постройки выбежало стадо козочек и направилось в мою сторону.

Я достал фотоаппарат, чтобы запечатлеть этот момент. У меня до сих пор хранится этот снимок.

Радуга, несомненно, символизирует благие обстоятельства, но в то же время и иллюзорность всех проявлений. Находясь в Меригаре, я всегда помню об этом.

Каким бы твёрдым что-то ни казалось, будь то сама гора Амиата или даже Меригар, с абсолютной точки зрения всё так же реально, как видение во сне.

Однако сон возникает, как радуга: иллюзорный, но явный, результат игры непостоянства причин и обстоятельств, не обладающий собственной природой.

А во сне под названием «жизнь» мы предпринимаем шаги к достижению своих целей, при этом осознавая, что с абсолютной точки зрения их природа иллюзорна.

Я всегда поражался смелости Ринпоче: с очень маленькой суммой денег (большую часть которых он взял из своих сбережений) и с группой молодых людей, скорее полных энтузиазма, нежели опытных, он купил заброшенную ферму далеко в горах Тосканы и приступил к созданию на этом месте крупного центра для сохранения сущности учений тибетского буддизма и тибетской культуры.

В 1981 году я переехал в Тоскану вместе с небольшой группой других учеников из разных стран мира, чтобы помогать в строительстве Меригара. Когда я сегодня задумываюсь, что вообще местные жители тогда думали о нас, я понимаю, что они были в полном замешательстве.

Мы были молоды, с длинными волосами, в странных одеждах, много иностранцев, которые почти не говорили на итальянском, без явного источника средств к существованию.

Тем не менее местные тепло принимали нас в своих домах, ресторанах, магазинах, офисах, что делает честь великолепной традиции гостеприимства в этом регионе. Я всегда буду глубоко благодарен им за это.

Так или иначе, в разгар политических смятений в Италии, когда местные трудяги каждый день видели в новостях по телевизору репортажи о том, как молодёжь теряет голову из-за идеологических убеждений и совершает акты насилия против государства, жители региона Амиаты не разучились доверять людям и приняли нас, какими бы странными мы и наши дела на горе Амиата им ни казались.

Сначала все мы жили в одном доме с Ринпоче. Спать было больше негде. В основных комнатах на втором этаже так называемого Серканга, или «Жёлтого дома», была одна кровать — для Ринпоче. Остальные спали на полу, как гусеницы, в спальных мешках. Не было ни электричества, ни телефонной связи, ни водоснабжения. Туалет был на улице.

У нас было очень мало денег, так что нам нужно было постараться сделать всё своими силами, а не нанимать профессиональных строителей. Работали все, а Ринпоче, как всегда, руководил с передовой и трудился усерднее всех.

Я стоял плечом к плечу с Ринпоче, когда мы выкапывали коровник там, где сейчас находится магазин Меригара и кухня. Я подвозил ему в тележке цемент, а он строил подпорную стену для укрепления склона.

Поначалу, когда мы приводили дом в порядок, все работали, ели и спали в одной большой комнате свободной планировки наверху. Играли мы тоже все вместе. Мы смеялись без конца.

Ринпоче многому учил нас во время формальных занятий на ретритах, которые проходили время от времени, но очень многому мы научились просто живя рядом с ним, находясь рядом с ним. Мы много практиковали, усердно трудились и хорошо веселились.

Было, конечно, и много трудностей, но Ринпоче, казалось, никогда не опускал руки.

У меня прочно закрепился образ Ринпоче, как он сидит в окружении группы учеников в саду и играет с одним из них в настольную игру. Каждый ученик по очереди пытался обыграть Ринпоче, но тот всегда выигрывал. Как бы мы ни старались, одолеть его было не под силу никому. Спустя какое-то время Ринпоче это уже не доставляло большого удовольствия. Он начинал играть с одним человеком и, как обычно, выигрывал. Но потом он разворачивал доску и начинал играть за безнадёжно проигрывающую сторону. Он начинал давать отпор, пока соперник вновь не лишался всех своих фишек, а Ринпоче выигрывал. Затем он опять разворачивал доску, занимал проигрышную позицию и снова начинал выигрывать. Так он делал много раз ко всеобщему удивлению и удовольствию.

То же самое происходило, когда мы сталкивались с трудностями, связанными с планированием, банковскими займами или людьми, которые подводили нас тем или иным образом: если Ринпоче за что-то принимался, то уже никогда не бросал это дело.

Должно быть, мы переняли какие-то из этих качеств. Мы, его ученики, учились на его примере и сами становились сильнее. Дзогчен-община развивалась. Со временем открылись новые центры по всему миру. Но Ринпоче всегда называл Меригар «пупком» в том смысле, что от пупка, к которому прикреплена пуповина, в утробе матери развивается плод.

Как моё знакомство с Меригаром началось с радуги, появившейся из ниоткуда, так и эти слова возникли на экране моего компьютера как отпечаток мыслей, которые промелькнули в моей голове, а теперь направятся в виде цифровых битов и байтов по беспроводной сети и проводам из одной страны в другую на чей-то компьютер, с которого их напечатают и соберут вновь в слова на бумаге, которые вы прочтёте, чтобы создать в своей голове образ Меригара на заре становления.

Надеюсь, эта статья поможет тем, кто впервые едет в Меригар, понять, в каких условиях он зародился, а тем, кто сегодня отвечает за Меригар, — не забывать о том, что нужно поддерживать его в том же духе, как было задумано его основателем столько лет тому назад.

Джон Шейн©2011

Джон Шейн — редактор книги «Кристалл и путь света. Сутра, Тантра и Дзогчен» с учениями Чогьяла Намкая Норбу по Дзогчену, издательство Snowlion Publications.